МИКРОГОСУДАРСТВА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ - РЕГИОНЫ И СТРАНЫ В ГЛОБАЛИЗИРУЮЩЕМСЯ МИРОВОМ ХОЗЯЙСТВЕ

И.Ю. ОКУНЕВ

При изучении географии мирового хозяйства традиционно апеллируют к примерам крупных образований, почти аксиоматично полагая, что малые страны обделены суверенитетом в его полноценном виде. На наш же взгляд, именно изучение микрогосударств и политий с проблемной государственностью (самопровозглашенных государств, несамоуправляющихся территорий, анклавов и эксклавов, автономий, территориальных режимов и т.д.), то есть образований, обладающих минимальным или неполным набором атрибутов суверенности, более релевантно, поскольку позволяет исследовать явление в его крайних проявлениях. Попробуем вначале разобраться с особенностями внутренней и внешней легитимации отношений власти и общества в микрогосударствах, чтобы затем сделать общие выводы об экономико-географической специфике их государственности и роли в мировом хозяйстве.

Многообразие микрогосударств. Единого подхода к выделению микрогосударств пока не выработано. Обычно под ними понимают страны с населением менее миллиона человек (предел варьируется от полумиллиона до двух). Если принять этот критерий за основу, то в современном мире насчитывается 40 микрогосударств, состоящих в ООН. Большинство их расположено на островах Карибского (8) и Южно-Тихоокеанского (11) бассейнов, они встречаются во всех крупных регионах, кроме Северной Америки: 9 в Европе (Кипр, Черногория, Люксембург, Мальта, Исландия, Андорра, Лихтенштейн, Монако, Сан-Марино), 3 в Азии (Бутан, Бруней, Мальдивы), 6 в Африке (Джибути, Коморы, Сейшелы, Экваториальная Гвинея, Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи), 3 в Латинской Америке (Гайана, Суринам, Белиз). Из выделенных микрогосударств 28 расположены на островах, и только шесть микрогосударств не были в недавнем прошлом колониями. По показателю ВВП на душу населения микрогосударства разбросаны с 1-го (Люксембург) по 153-е (Коморы) места (данные МВФ за 2010 г.), сосредоточившись в основном в середине списка (с 76-е по 135-е место). Демократиями можно считать 29 микрогосударств. К микрополитиям можно также отнести все зависимые территории, кроме Гонконга и Пуэрто-Рико, и почти все несамоуправляющиеся территории.

По своему генезису микрополитии можно подразделить на следующие группы:

1. Северные микрополитии (Исландия, Фарерские о-ва, Гренландия, Аландские о-ва, Шпицберген) - образования, формировавшиеся викингами и унаследовавшие черты скандинавских политических систем. В таких микрополитиях ограничения по численности населения и статусности носят естественный характер и связаны с тяжелыми климатическими условиями и изолированностью территорий.

2. Постфеодальные микрополитии (Люксембург, Андорра, Лихтенштейн, Монако, Сан-Марино, Мэн, Джерси, Гернси) - сохранившиеся элементы эпохи феодальной раздробленности, в силу разных обстоятельств оказавшиеся на перекрестке интересов различных крупных держав, благодаря чему сумевшие сохранить автономность.

3. Города-микрополитии (Макао, Гибралтар, Сеута, Мелилья, Акротири и Декелия, до недавнего прошлого также Сингапур и Гонконг) - это, как правило, бывшие порты морских империй, чей рост ограничивается размерами города. Такие образования наиболее близки к почти исчезнувшему типу территориальной организации политии “город-государство” (греческие и финикийские полисы, города-коммуны Италии, вольные города Германии, Данциг, Триест, Танжер, Фиуме и др.).

4. Теократические микрополитии (Ватикан, Мальтийский орден, Афон) - остатки церковных государств и суверенных религиозных орденов, в которых размер государства не был важным критерием, поскольку обычно отсутствовал принцип гражданства. В прошлом к данному типу микрогосударств относились многочисленные примеры епископских княжеств (например, Кельн).

5. Сецессионные микрополитии (Черногория, Бутан, Бруней, Джибути, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье, Северный Кипр и др.) - образования на различных континентах, сформировавшиеся в результате конфликта, приведшего к их отделению от более крупного образования. Как правило, такие образования существуют в своих бывших административно-территориальных границах.

6. Островные микрополитии (в основном, государства и территории Карибского и Южно-Тихоокеанского бассейнов) - образования, чей рост естественным образом ограничен размерами островов и архипелагов. Это, как правило, бывшие колонии Великобритании, Франции, Нидерландов или подопечные территории США, которые унаследовали политическую культуру и систему метрополий.

Несмотря на некоторые общие черты всех типов микрополитий, их политические черты различаются настолько сильно, что не позволяют изучать политическое своеобразие микрополитий в целом. Это отражается и в практике работы международных организаций, выделяющих группу так называемых малых островных развивающихся государств (Small Island Developing States, SIDS). Так, в структуре ООН существует Канцелярия Высокого представителя ООН по наименее развитым странам, развивающимся странам, не имеющим выхода к морю, и малым островным развивающимся государствам (UN-OHRLLS). Данная структура работает с 52 островными микрополитиями. Существует также Альянс малых островных государств (AOSIS), лоббирующий интересы соответствующих стран в различных структурах ООН.

Особенности политий в микрогосударствах. Классический вопрос, связанный со сравнительным изучением микрогосударств - о соотношении размера государства и уровня развития демократии - впервые возникает еще в трудах Платона и Аристотеля. Древнегреческие ученые говорили о том, что население малых государств разделяет общие интересы, и это составляет основу для более эффективной демократии. Более того, они считали, что существует некий предельный размер государства, при превышении которого демократия невозможна. Платон полагал, что страна должна быть достаточно малой, чтобы создавалось ощущение взаимосвязанности и взаимозависимости среди ее граждан, а Аристотель - что все граждане государства должны иметь возможность собраться в одном месте.

Дискуссия была продолжена в работах Монтескье и Руссо, которые в целом согласились с тем, что чем меньше государство, тем больше в нем демократии. Так, Монтескье писал о том, что республика (демократическая или аристократическая) может существовать лишь на небольшой территории. Это происходит оттого, что в больших республиках общественные блага связаны с множеством ограничений, в то время как в малых республиках общественные блага лучше осознаются гражданами или более доступны для них. В трудах Руссо размер государства также имел значение, так как философ поддерживал прямые формы демократии. Вслед за Аристотелем Руссо говорил о небольшом городе-государстве как о необходимой форме политического управления для прямого общественного участия. Его лаконичная формула, которой он завершает дискуссию о значении размера государства для демократии - “чем больше государство, тем меньше свободы” (“plus l’Etat s’aggrandit, plus la liberte diminue”).

В наше время А. Лейпхарт также указывал на значение малого размера государства для консоциативной формы демократии. Согласно Лейпхарту, малый размер напрямую повышает уровень кооперации и взаимодействия и, соответственно, способствует развитию консоциативной формы демократии, сокращая число барьеров в процессе принятия решений. Противоположная точка зрения была высказана Дж. Мэдисоном в “Федералисте”. Он утверждал, что малые образования более подвержены тирании большинства, в то время как в больших их гетерогенность приводит к усилению демократических процедур.

Главным теоретическим трудом по данному вопросу можно считать работу Р. Даля и Е. Тафта “Размер и демократия” (1973). Проанализировав многовековую дискуссию, авторы выделяют несколько областей, в которых размер может оказывать влияние на уровень развития демократии, а именно гражданское участие, безопасность и порядок, единство и разнообразие, общие интересы, лояльность, контроль над лидерами. Однако ученые признают, что прямой зависимости между размером и демократией нет даже во всех этих сферах. Так, например, и единство, и многообразие могут способствовать развитию демократии, а лояльность в зависимости от ситуации может считаться аргументом “за” или “против” демократии. Соглашаясь с тем, что в крупных государствах имеется дефицит чувства общности, Даль и Тафт указывают на разнородность конфликтов в больших и малых государствах. В малых - конфликты редки, но более опасны, так как “новые организации порождают новых лидеров, неспособных управлять конфликтом, противостоять друг другу”; а в больших - конфликты возникают между организациями, и процесс их разрешения формализован.

Анализируя системы коммуникации между элитами и гражданами, Даль и Тафт замечают, что в малых государствах их взаимоотношения должны быть симметричными, поскольку элита этих стран узнает о предпочтениях граждан напрямую. В то же время асимметричность взаимоотношений элиты и граждан в больших государствах компенсируется высоким потенциалом развития у членов сообщества специализированных навыков, что способствует повышению эффективности управления. В малых сообществах гражданам легче выработать общие интересы. Вместе с тем, это снижает потребность в сильной оппозиции, концентрирует власть в руках единственной доминирующей политической организации и зачастую приводит к персонификации власти, сокращению полномочий законодательной власти и роли политических партий. С другой стороны, лидеры малых государств вынуждены напрямую взаимодействовать друг с другом, поэтому они стремятся минимизировать открытые противостояния. Иными словами, в малых государствах элите присущ больший внутренний консенсус, что способствует развитию демократии, поскольку снижает опасность дестабилизирующих фрустраций в политической системе. Кроме того, малый размер государства повышает активность ее граждан, так как возрастает значимость каждого голоса. Однако при этом гомогенность общества снижает конкуренцию на выборах. Наконец, говоря о безопасности, Даль и Тафт отмечают, что несмотря на снижение потенциала внутреннего насилия в малом государстве, у крупного имеется больше шансов на отражение внешней угрозы.

Даль и Тафт приходят к выводу, что предпосылки к развитию демократии есть как в малых, так и в больших государствах. Слабостью их работы можно считать недостаток эмпирической базы. В последнее время появились исследования, заполняющие этот пробел. Так, А. Гадениус, измеряя зависимость между размерами страны и уровнем развития демократии в 132 развивающихся государствах, заметил, что размер территории и численность населения коррелируют с демократией при двумерном анализе, однако при многомерном регрессионном анализе такой фактор, как размер государства, оказывается несостоятельным. Л. Даймонд указывает, что численность населения связана с уровнем развития демократии, если анализировать все страны мира, исключая бывшие британские колонии. Д. Отт в своем исследовании 222 наций вывела прямую зависимость между численностью населения и уровнем развития демократии. Общий вывод сводится к тому, что подобная зависимость менее всего прослеживается в федеративных и островных государствах.

Несмотря на то, что число демократий среди микрогосударств действительно выше, чем среди остальных стран (примерно 75 % против 60 %), до сих пор остается неясным вопрос, каким образом размер государства влияет на политический режим. Наиболее перспективные разработки по этой проблеме опираются на попытки анализа политических систем микрогосударств через сравнительный анализ использования в их государственном строительстве мажоритарной и консоциативной форм демократии, выделенных А. Лейпхартом.

Политико-территориальное устройство микрогосударств строится преимущественно на унитарном принципе, который можно считать лучше соответствующим мажоритарной форме демократии. В данном случае ограниченность размера напрямую влияет на политический режим, потому что сложно ожидать от микрогосударств значительной региональной дифференциации. Существующие примеры децентрализации связаны с малой компактностью государственного пространства в сильно территориально разбросанных странах-архипелагах (Кирибати, Вануату) или, как в случае с островными федерациями (Микронезия, Сент-Китс и Невис, Палау и недемократическими Коморскими островами), с фактическим переносом на региональный уровень функций местного самоуправления, совмещаемого с брендированием страны в международном сообществе в качестве федеративного государства. Наиболее ярким примером относительной децентрализации может служить Сан-Марино, где полуавтономные административно-территориальные единицы представлены историческими “замками” (castelli).

При выборе формы правления микрогосударства стремятся, как правило, к более близкой к мажоритарной демократии парламентской форме в силу большего влияния большинства в парламенте на исполнительную власть. Особняком здесь стоят европейские микрополитии с полупрезидентской формой правления, а также бывшие американские подопечные территории (Микронезия, Палау) и латиноамериканская Гайана с сильной президентской властью. В последних случаях это объясняется заимствованием институциональных паттернов метрополии или соседей.

Избирательные системы микрогосударств, как правило, мажоритарные. Исключением являются, главным образом, европейские “карлики”, на политические системы которых оказывала сильное влияние пропорциональная избирательная система их соседей.

Большинство микрогосударств имеют однопалатные парламенты. Только в шести демократических микрополитиях (все они - бывшие британские колонии) за частью депутатов закреплена их привязка к территории, и только в Палау существует двухпалатный парламент с полноценным органом, представляющем интересы регионов (скорее муниципалитетов в нашем понимании). Но это опять же скорее дань политической традиции.

Гомогенность населения микрополитий не предполагает квотирования мест в парламенте для определенных социальных или этнических групп, однако имеются исключения. Например, в Кабо-Верде избираются представители от европейской, американской и африканской диаспор. В Самоа квота зарезервирована за жителями несамоанского или частично самоанского происхождения. Самый интересный случай наблюдается в Кирибати, где одно место в парламенте оставлено для представителя переселенных на Фиджи жителей острова Банаба, практически полностью, как и государство Науру, разрушенного в результате добычи фосфоритов.

В процессе принятия поправок к конституции почти все микрогосударства, за исключением Исландии и Гайаны, где для этого требуется простое большинство в парламенте, следуют модели референдумов или минимума в две трети парламентских голосов поддержки. То есть в данном вопросе более выигрышна консоциативная модель демократии. По-видимому, микрогосударства именно в силу своего размера создают идеальные условия для установления таких элементов прямой демократии, как, например, референдумы. Сплоченность - их неотъемлемая черта, что способствует осведомленности населения о местной политической жизни.

Таким образом, можно прийти к выводу, что микрогосударства действительно более предрасположены к демократии в силу того, что их малый размер позволяет им в политическом процессе опираться на мажоритарные формы демократии, и только по вопросам изменения политической системы прибегать к процедурам консоциативной демократии. Малый размер предполагает меньшую дифференциацию в политическом поведении, а значит, большую солидаризацию населения; в таких условиях мажоритарная демократия оказывается более эффективной. В то же время в период политических фрустраций малый размер действует против гомогенности политических взглядов жителей микрогосударств, поскольку в небольших сообществах быстрее происходит поляризация взглядов, и это требует наличия консоциативных механизмов для нахождения консенсуса в период политического кризиса. Следует иметь в виду и другие предпосылки мажоритарной демократии - это типичное для многих из них колониальное наследие британской мажоритарной политической системы и островная изолированность, которые, наряду с малым размером, повышают предрасположенность к политической гомогенности, а значит, и мажоритарной демократии.

И все же, говоря о политических системах микрогосударств, нельзя ограничиваться внутренними факторами их формирования. Для данной группы политий, как правило, более значимыми являются внешние факторы. Всемирный банк выделяет следующие отличительные черты микрогосударств, большая часть которых связана именно с внешними аспектами их государственности:

• периферийность и изолированность географического положения, приводящая к высоким издержкам на транспортные услуги и ограниченности внутреннего рынка;

• недостаточная диверсификация экономики, вызванная ограниченной ресурсной базой и специализацией экспорта;

• сильная зависимость от внешних рынков и колебаний мировой экономики;

• наличие высоких рисков катастроф природного характера, затрагивающих почти все небольшое население политии: ураганов, циклонов, засух, вулканических извержений, цунами;

• высокая доля издержек на поддержание государственного аппарата и низкий потенциал смены элит.

Таким образом, размер является решающим критерием в развитии микрогосударств, способствует их большей демократичности, однако может тормозить развитие. Попутно необходимо подчеркнуть, что микрогосударства ставят под сомнение тезис о взаимосвязи демократии и уровня благосостояния. Формирование государственности в сверхмалых политиях опосредовано, как правило, наличием противоборствующих начал: колониальным прошлым и глобализацией. Характеризируя процесс освоения государственности в микрополитиях в целом, можно сделать вывод о том, что государственность для этих стран является реакцией на дихотомию их политико-территориального положения. Это существование импортированных колонизаторами или более сильными соседями политических институтов и культуры и требование либерализации политической сферы, с одной стороны, и необходимость формирования собственных идентичностей - с другой. Баланс между ориентацией микрогосударств на демократическое развитие по западным образцам и стремлением сохранить самобытность становится необходимым условием сохранения их суверенности.

Мы можем сделать предварительный вывод о том, что для микрогосударств их размер становится не препятствием, а акселератором суверенности, поскольку предоставляет им дополнительные возможности для внутренней легитимации при условии, что такие государства не копируют слепо политическую систему своей бывшей метрополии.

Микрогосударства в мировом хозяйстве (пример трех микрогосударств Европы). В современном мире внешняя легитимация микрогосударств, в первую очередь, связана с их встраиванием в глобальную экономику. В последние три десятилетия множество микрогосударств показали значительный рост экономики и социального обеспечения. Это свидетельствует о том, что размер территории не мешает росту, вопреки большому количеству вызовов, принимаемых малыми странами. Глобализация представляет собой значительную угрозу сохранению самобытности успешных островных государств. Но в то же время неудачная попытка встроиться в глобальные процессы может означать изоляцию от положительных изменений, которые приносит глобализация. В этом случае эти государства оказываются отброшенными далеко на экономическую и географическую периферию мира.

Можно выделить следующие детерминанты социально-экономического развития микрогосударств (или в экономических терминах - конкурентные преимущества): открытость, секторальная специализация, гибкость, восприимчивость к изменениям в мировой экономике и сильная включенность в региональные интеграционные процессы.

Микрогосударства Европы на сегодняшний день являются одними из самых развитых государств с высокими показателями ВВП на душу населения. Особенность экономического развития этих стран заключается в том, что они имеют сравнительно узкую специализацию и высокий уровень развития инфраструктуры. Большинство из этих государств не располагает достаточными природными ресурсами, поэтому они специализируются на наукоемких отраслях и активно развивают непроизводственные сферы экономики (кредитно-финансовую деятельность, гостиничный бизнес, туризм). Таким образом, основой специализации большинства микрогосударств является сфера услуг. Это подтверждается статистическими данными. Доля экономически активного населения, занятого в сфере услуг, в Монако составляет 90 %, в Люксембурге - около 86 %, в Андорре - 78 %, на Мальте - 74 %, в Исландии - 69 %, в Лихтенштейне - 55 %, в Сан-Марино - 51 %. Примечательно, что в Андорре, Сан-Марино и Монако на одного местного жителя приходятся около ста туристов.

Успешные малые государства специализируются на тех товарах и услугах, которые базируются на их высоком человеческом капитале. Для таких государств важно повышать уровень образованности населения, так как они не могут рассчитывать на рост экономики на основе включения большего числа рабочих в производственный процесс. Для малых стран необходимость увеличивать свои сравнительные преимущества предполагает, что их успешное развитие основывается на экономической модели, ориентированной на один сектор.

Сплоченность общества и политическая гибкость стимулируют экономическое развитие. Тем не менее, отдаленность и изоляция отрицательно влияют на экономический рост из-за высоких затрат на транспорт и коммуникации, да и само успешное развитие, как ни парадоксально, усиливает экономическую уязвимость из-за более сильной зависимости от торговли и международного сотрудничества. Препятствием для экономического развития микрогосударств является, конечно, и существующая асимметрия в мировой торговле, приводящая к диктату стран ОЭСР. Противодействовать этому микрогосударства могут, только усиливая диверсификацию экспорта и региональную кооперацию.

Зарубежные инвестиции являются одним из самых важных факторов их развития хозяйства, так как они привлекательны для иностранных капиталовложений. Основные причины - стабильная политическая и макроэкономическая ситуация, четкое функционирование правовой системы и низкое налогообложение. Многие микрогосударства являются оффшорными зонами. Так, например, в Люксембурге размещено около 1000 инвестиционных фондов. А Андорра, Монако и Лихтенштейн являются так называемыми налоговыми убежищами (государства, в которых резиденты других стран обходят налоговую систему).

Для микрогосударств Европы важна международная миграция рабочей силы. Ввиду того, что эти микрогосударства - развитые страны с высоким уровнем жизни, их граждане в основном хорошо образованы и являются высококвалифицированными работниками. Однако из-за небольшой численности населения эти государства вынуждены импортировать рабочую силу. Уровень безработицы в микрогосударствах чрезвычайно мал и редко поднимается выше 4 %. Например, в 1997 г. в Монако работы не было всего у 35 человек.

Рассмотрим для примера экономики Люксембурга, Лихтенштейна и Андорры.

В экономике Люксембурга основное место занимает сфера услуг (финансы и торговля). Раньше важнейшую роль играла черная металлургия, однако постепенно сфера услуг, на которую ныне приходится 86 % ВНП, вытеснила металлургическую отрасль. Около 80 % производимых в стране товаров предназначено для экспорта. Экспорт услуг на 2012 г. Составил 69,7 млрд евро, или 1,6 % его мирового объема. Основная статья импорта - электроэнергия, которая не производится на территории государства, и энергоносители. Особое внимание уделяется высокотехнологичным отраслям: информационным технологиям, электронной торговле, производству автомобильных компонентов, разработке экологических технологий и “технологий” здоровья. Открыт ряд научных центров, где готовят высококвалифицированных специалистов. Люксембург - инновационный технологический центр металлургии, стеклянной, фарфоровой и цементной промышленности. Многие зарубежные компании имеют там крупные заводы и исследовательские центры. Особое значение принадлежит наукоемким предприятиям, специализирующимся на выпуске деталей для автомобильного производства, так как Люксембург занимает выгодное транспортное положение на пересечении путей между Бельгией, Нидерландами, Францией и Германией.

Люксембург - один из лидеров по привлечению иностранных инвестиций, чему способствует благоприятный инвестиционный климат. Он является первым по величине международным центром управления частными финансами в еврозоне, вторым по привлечению инвестиций (после США), восьмым среди финансовых центров мира. Около 70 % рабочих в Люксембурге - иммигранты. Эта страна привлекательна для работников из зарубежных государств своим высоким уровнем жизни, системой социального обеспечения, благоприятными условиями оплаты труда, политической обстановкой и возможностью использования многих языков.

Лихтенштейн называют “маленьким экономическим гигантом” - ведь именно эта страна в последние годы занимает одно из ведущих мест по уровню ВВП на душу населения благодаря развитому сектору финансовых услуг. Главная отрасль сферы материального производства Лихтенштейна, как и в Люксембурге, - наукоемкая обрабатывающая промышленность (приборостроение, оптика, производство техники, электронных систем, процессоров). Она ориентирована главным образом на экспорт в страны Евросоюза и Швейцарию. По промышленному производству на 1 км² территории княжество занимает первое место в Европе. В промышленности занято 45,2 % трудоспособного населения. Основные статьи импорта - машины и оборудование, текстиль и продовольствие (преимущественно также из стран ЕС и Швейцарии).

Число зарегистрированных в Лихтенштейне иностранных компаний превышает численность жителей государства. Наряду со Швейцарией, княжество является самым привлекательным налоговым убежищем Европы. Закон о банках устанавливает наказание за нарушение банковской тайны в виде лишения свободы на 5 лет. При этом неуплата налогов не квалифицируется как преступление.

Основа экономического развития Андорры - туризм, в сфере которого занято 94 % населения. Ежегодно это государство посещают около 9 млн туристов, преимущественно из Испании и Франции. Благодаря беспошлинной торговле эти же страны являются и основными внешнеторговыми партнерами Андорры. Основные статьи экспорта - табачные изделия и мебель, импорта - потребительские товары, продовольствие, электроэнергия. На долю Евросоюза приходится 85 % импорта и 90 % экспорта.

Общие сильные стороны экономики всех трех микрогосударств, как и во всех современных развитых капиталистических государствах - высокоразвитая сфера услуг (особенно банковско-финансовая деятельность) и наукоемкое производство. Важны также доходы от туризма. Все эти три страны - “налоговый рай” для иностранных инвесторов, они отличаются благоприятным инвестиционным климатом, низким уровнем налогообложения.

Микрогосударства Океании: место в современном мире. Формирование государственности в постколониальных микространах определяется противоборствующими началами: наследием колониального периода и либерализацией (деколонизацией). По наблюдению Стефарда Фирта, чем выше была стратегическая ценность островной территории, тем меньше вероятность ее превращения в самостоятельную суверенную единицу [Firth, 1989]. Так, Новая Каледония и Гуам, принадлежащие к наиболее развитым территориям Океании, до сих пор остаются колониями. Страны Океании стремятся совместить ориентацию на демократическое развитие по западным образцам с сохранением самобытности вплоть до политики изоляционизма, их народы зачастую изображаются “опоздавшими” к включению в глобальные мировые процессы (latecomers in a global grand narrative of anti-colonial struggle) [Robie, 1989].

Становление государственности во многих случаях осложнялось значимым культурным и лингвистическим размежеванием, препятствовавшим формированию общегосударственной идентичности - например, на Соломоновых островах и в Вануату. Трудности возникали также там, где сохранилась большая численность переселенцев из Европы и Азии. Например, на Фиджи существуют противоречия между автохтонным населением и эмигрантами из Индии, которые составляют около 40 % жителей архипелага. Даже в таких культурно однородных образованиях, как Самоа, политическая жизнь традиционно развивается на локальном уровне, а становление централизованной государственной власти наталкивается на ряд объективных трудностей.

Ситуацию в Океании можно описывать в терминах неоколониализма: суверенитет государств признан мировым сообществом, однако влияние бывших метрополий и других внешних сил в значительной мере сохраняется. Заинтересованные государства (в первую очередь - США, Япония, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Франция) вкладывают средства в развитие рентабельных для них отраслей. В результате микрогосударства Океании сильно зависят от внешней торговли.

Влияние иностранного капитала на общественную жизнь ставит под угрозу самостоятельность островных государств. Вместе с тем, экономическая зависимость имеет и позитивное значение. Вкладывая капиталы в экономику стран Океании, крупные государства способствуют развитию инфраструктуры, сервиса, транспортной и коммуникационной сетей, знакомят местное население с новыми технологиями.

Исторический опыт микрогосударств Океании опровергает тезис о взаимосвязи демократии и уровня благосостояния. Баланс между ориентацией микрогосударств на демократическое развитие по западным образцам и стремлением сохранить самобытность становится необходимым условием сохранения их суверенности. Во многих океанийских языках понятие суверенитет выражается через слово “mana” или родственные ему. “Mana” означает некоторую форму сверхъестественной силы. Этот интересный факт наталкивает на мысль, что для микрогосударств Океании внешние аспекты легитимации их режимов (в первую очередь, признание бывшей метрополией и остальным миром) весомее внутренних. Ориентируясь на форсированную модель государственного строительства, микрогосударства вынуждены выбирать из скудного арсенала атрибутов те, на основании которых возможно было скорее сформировать легитимную власть.

Тип хозяйства микрогосударств Океании предопределен тремя факторами - географической удаленностью, наследием колониализма и благоприятными природными условиями. Преобладает экономика аграрного типа, которая не ориентирована на новации и использование достижений глобализации. Валютные поступления обеспечиваются главным образом сбытом урожая сельскохозяйственных культур в близлежащие страны.

Вопрос о перспективах государственности в Океании весьма неоднозначен. С одной стороны, ряд авторов, в частности Д. Роби, придерживаются оптимистичного сценария, согласно которому политические институты будут развиваться, процессы принятия политических решений станут более либеральными, стремление к самоопределению государств активизируется [Robie, 1989]. Другие исследователи полагают, что такие надежды не оправданы, а имеющиеся ограничения развития не только не приведут к решению существующих проблем, но и будет способствовать появлению новых.

Развитие микрогосударств определяют фундаментальные пространственные факторы. В основании их иерархии находятся физико-географические факторы, создающие общие контуры территориальных размежеваний. Далее следуют группы этногеографических, экономико-географических и социально-географических факторов, которые определяют основные особенности функционирования описываемых стран. Наконец, на самой вершине пирамиды располагаются политико-географические факторы, влияние которых неуклонно возрастает.