Владимиро-Суздальское княжество; Новгород Великий; Галицко-Волынское княжество: политический строй, развитие хозяйства, культура - Русские земли и княжества в XII - середине XV в. - История России с древности до начала XVII в.

1.3.1. Причины распада Древнерусского государства.

Владимиро-Суздальское княжество; Новгород Великий; Галицко-Волынское княжество: политический строй, развитие хозяйства, культура

Новый этап развития Руси начался во второй четверти XII в. После смерти князя Мстислава Великого (1125—1132 гг.) началась очередная усобица — теперь уже среди самих Мономаховичей. Великий князь Ярополк Владимирович попытался отдать Переяславль своему племяннику Всеволоду Мстиславичу, как он пообещал Мстиславу перед его кончиной, но против этого выступили его братья Юрий Долгорукий и правивший на Волыни Андрей. Сыновья Мономаха опасались, что бездетный Ярополк передаст киевский престол сыну Мстислава, и добились того, что Переяславль был отдан Юрию Долгорукому.

В конфликт вмешался Всеволод Ольгович Черниговский, который при поддержке половцев напал на Киев, но его атака была отбита. Сыновья Мономаха — Ярополк, Юрий и Андрей выступили против черниговских князей, а тех поддержали сыновья Мстислава. В 1139 г. Ярополк умер. После его смерти престол в Киеве занял старший из оставшихся в живых детей Мономаха Вячеслав, однако через несколько дней он был изгнан из города черниговским князем. Всеволод Ольгович (1139—1146 гг.) по старшинству в роде занял Киев, но на этот раз былое единство древнерусских земель уже не восстановилось. Междоусобицы становились все более упорными и масштабными: сначала против киевского князя восстали сыновья и внуки Мономаха, а после смерти Всеволода Ольговича и изгнания из Киева его братьев в борьбу за престол включились внук Мономаха Изяслав Мстиславич и его дядя Юрий Долгорукий.

В ходе этой борьбы князья-претенденты, занимая киевский престол, тем не менее сохраняли за собой родовые владения. Юрий Долгорукий, став великим киевским князем, продолжал жить на севере — во Владимире на Клязьме, куда он перенес свою резиденцию. Другие потомки Мономаха также опирались в борьбе за Киев на свои владения в Смоленске, Чернигове или Владимире-Волынском. К середине XII в. относительно единая держава Рюриковичей превратилась в систему отдельных земель и княжеств со своими княжескими династиями. В девяти княжествах власть закрепилась за отдельными ветвями династии Рюриковичей; в четырех (Киев, Новгород, Переяславль Русский, Псков) за княжеский стол боролись различные группировки.

Причинами этого процесса («феодальной раздробленности») являлись не только наличие «натурального хозяйства» как основы существования изолированных друг от друга областей, но и стремление князей той эпохи отделиться от Киева и вследствие этого бесконечные усобицы. И то, и другое не объясняет сам процесс распада: ведь натуральное хозяйство древнерусским крестьянином велось и в X в., а в XII столетии уровень экономического развития и соответственно — развития городов и торговли был наверняка выше, чем во времена князя Владимира; да и княжеские усобицы, хоть и начались гораздо раньше (первая — после смерти князя Святослава между его сыновьями), не приводили к подобным результатам.

Благодаря распространению вотчин и усадеб неизбежно начал складываться слой землевладельцев, уже не только связанных с конкретным князем, но и руководствовавшихся местными интересами. Применительно к XII в. летописи сообщают о боярах киевских, черниговских, полоцких как влиятельных местных корпорациях. Такие бояре могли не только помочь «своему» князю в борьбе с другим претендентом, но и выступить против неугодного князя; достаточно вспомнить, как на пиру у киевского боярина в 1157 г. был отравлен великий князь Юрий Долгорукий. Формирование слоя местных землевладельцев, заинтересованных в развитии «своего» княжества, должно было вступить в противоречие с интересами Киева: местному боярству нужен был князь, способный обеспечивать и оберегать его интересы. Так потомки сына Владимира Мономаха — Мстислава утвердились в Смоленске и на Волыни, Владимирская земля досталась сыновьям другого сына — Юрия Долгорукого, а в Чернигове осели Ольговичи — наследники соперника Мономаха Олега Святославича.

На Руси XII столетие — это время становления и расцвета многих древнерусских городов. Однако появление новых экономических, политических и культурных центров, в свою очередь, не могло не подрывать могущество Киева, ибо окрестные землевладельцы, как и крестьяне, были связаны прежде всего со своим городом: его рынком, мастерскими, храмами и монастырями. Купцы и ремесленники не меньше были заинтересованы в процветании своего города и развитии его торговых связей.

Таким образом, развитие сельского хозяйства и ремесла, формирование феодальных усадеб и новых городских центров способствовало установлению новых политических форм или моделей развития средневекового общества на Руси. Помимо того, успешные походы Владимира Мономаха против половцев на долгое время устранили опасность половецких набегов — но вместе с тем у князей исчезла и потребность в политическом объединении для совместных действий. Переход к раздробленности нельзя рассматривать как упадок — напротив, это был расцвет средневекового общества, его экономики, политических форм и культуры, наглядно проявившийся в многообразии типов этого развития.

Не было окончательно утрачено и государственное единство: главой новой политической системы (иногда ее называют федеративной монархией) современники признавали великого князя Киевского; но его «старейшинство» определялось уже не генеалогическим положением, а реальной силой. Русские князья были связаны сложной системой договоров, где за терминами «отец», «брат старейший», «брат молодший» стояли вассальные отношения: старшие князья наделяли младших «волостями», а те обязывались нести военную службу и приносили присягу.

В XII — начале XIII в. «золотой стол» Киева оставался притягательным для князей; но все же на смену Киеву выдвигались новые политические центры, где формировались свои модели политического устройства в соответствии с местными условиями и традициями.

Расположенное на северо-востоке Руси княжество представляло собой огромную, слабо заселенную территорию волго-окского междуречья. К концу XI в. на территории московского региона появляются Волоколамск и Москва, известная под древнейшим названием Кучково. Основой процветания княжества стало «ополье» — плодородная безлесная территория, на которой возникли древнейшие города края — Ростов и Суздаль.

Вместе с крестьянами-поселенцами шли княжеские дружинники, а сами князья строили города и крепости. Владимир Мономах основал в 1108 г. будущую столицу — Владимир — и Ярополч на Клязьме. Ростово-Суздальская земля досталась в удел одному из сыновей Владимира — Юрию. При Юрии Долгоруком (1125—1157 гг.) строилась не только Москва, но и Углич, Дубна, Переславль-Залесский, Юрьев (Польской), подмосковные Звенигород, Коломна, Дмитров; позднее появились Городец, Звенигород, Микулин, Кострома, Устюг. В XIII в. владимирскими князьями были основаны Тверь, Галич (Мерьский) и Нижний Новгород.

Сын Юрия Андрей Боголюбский (1157—1174 гг.) совершил удачные походы на Волжскую Булгарию, подчинил себе Рязанское княжество, вмешивался в дела Южной Руси и сажал на киевский престол «подручных» князей. С 1158 г. он осуществлял обширную строительную программу: были созданы такие шедевры древнерусской архитектуры, как княжеский Боголюбовский замок под Владимиром, Успенский собор во Владимире и церковь Покрова на Нерли.

Новая держава получила свои святыни: икону Владимирской Богоматери с повестью о ее «чудесах» и святого-покровителя, канонизированного епископа Леонтия Ростовского. При князе Андрее появились также памятники владимирской литературы — «Сказание о Леонтии Ростовском», «Сказание о победе над волжскими болгары», «Сказание о чудесах Владимирской иконы Богоматери». Князь даже пытался в 1163 г. основать во Владимире свою, не зависимую от Киева митрополию. В 1169 г. его войска взяли Киев, куда Андрей посадил своего брата Глеба; придворный летописец оправдывал этот разгром наказанием непокорных «рукою благочестивой царскою правдивого благоверного князя Андрея» — так гордого и властолюбивого князя впервые на Руси назвали царем.

Однако владимирский «самовластец» не рассчитал своих сил. Коалиция южнорусских князей не позволила ему утвердиться в Киеве, в 1170 г. его войска потерпели поражение под стенами Новгорода, а сам он пал жертвой заговора приближенных. Однако престиж и военно-экономический потенциал княжества не уменьшился, и владимирский престол перешел к братьям Андрея — сначала к Михаилу, а затем к Всеволоду. В конце XII в. автор «Слова о полку Игоревен называл младшего брата Андрея Боголюбского Всеволода III (1177—1212 гг.) самым сильным и авторитетным среди русских князей: в сфере его влияния оставались Рязань и Новгород, на юге ему принадлежало Переяславское княжество; с просьбой быть арбитром в спорах к нему обращались и киевский князь Рюрик Ростиславич, и Роман Мстиславич Галицкий.

Особенностями развития Владимиро-Суздальского княжества можно считать сильную центральную власть князя, опиравшегося на города и дворян. На Северо-Востоке Руси именно княжеская власть стала инициатором освоения новых земель. Князья поощряли колонизацию окраин и строили новые города, а их население поддерживало князей в конфликтах с боярством и претендентами на престол из других княжеских домов.

Другой опорой владимирских князей стали известные по владимирской летописи XII в. «дворяне» — низшие слуги княжеского двора, которые назначались за верную службу на административные должности и получали от князя содержание. При этом владимирские «дворяне» являлись не вассалами князя (слугами, связанными с сюзереном определенными договорными отношениями), а «милостниками», которые целиком зависели от княжеской воли.

Опираясь на городское население и дворян, владимирские князья в XII в. концентрировали в своих руках значительные силы и средства. Однако нельзя отождествлять государственное устройство XII—XIII вв. с порядками времен Ивана Грозного. Наряду с князьями-«самовластцами» в то время существовали другие органы управления, о которых известно намного меньше: вечевые собрания во Владимире, Переславле-Залесском, Ростове.

Мы не знаем, как они действовали и из кого состояли, но скупые сообщения летописи свидетельствуют о том, что князья вынуждены были с ними считаться. Так, в 1157 г. Андрей Юрьевич не просто «садился» на престол своего отца, но проходил процедуру утверждения: «Сдумавши ростовцы и суждальцы и володимерцы вси, пояша Андрея... и посадиша и на отни столе». Всеволод III в борьбе с претендентами на княжение должен был считаться с требованиями народа; в 1211 г., решая важный для государства вопрос о престолонаследии, князь созвал «бояр своих с городов и с волостей, епископа Иоанна и игумены, и паны, и купце, и дворяны, и вси люди». К сожалению, никаких актов или других источников, повествующих об устройстве и роли этих институтов, до нас не дошло.

При Всеволоде III Владимирская земля переживает период своего наивысшего расцвета и могущества. В дальнейшем и здесь центробежные силы оказались сильнее: дети Всеволода III основали свои уделы в Ростове, Переславле, Юрьеве, Угличе и других центрах. Ко времени татарского нашествия существовало уже семь отдельных княжеств, к концу столетия их стало 17.

Другую модель государственного и общественного устройства представляла собой Новгородская земля, никогда, в отличие от других княжеств, не дробившаяся на уделы. Государственность на Севере возникла на основе договора, а не завоевания, как в Киеве. Современные исследования подтвердили, что Новгород — действительно относительно «новый город»: он возник из трех поселков объединившихся славянских и угро-финских племенных союзов в середине X в.; спустя столетие была построена общегородская крепость — Детинец.

В 1136 г. новгородцы изгнали неугодного князя и стали приглашать князей по своему выбору. Но это событие — только один из этапов оформления государственного устройства Новгорода, которое в основных чертах сложилось к XIII в.

Верховным законодательным органом власти было новгородское вече. Оно много раз упоминается в летописях и актах; но их составители не считали нужным объяснять современникам, кто и каким образом входил в его состав, каковы были его компетенция и порядок работы. Вечевая площадь на «Ярославове дворище» была относительно небольшой. Там находились «степень» — трибуна для посадников и скамьи для прочих участников (на вече не стояли, а сидели, как в настоящем парламенте).

Такая площадь могла вместить несколько сотен человек, но не все многотысячное население города. Поэтому одни историки полагают, что вече состояло из бояр — владельцев усадеб; другие считают возможным более широкий состав представительства через систему кончанских вечевых собраний, участниками которых могло быть все свободное население концов и улиц.

Кроме того, горожане собирались на вече своего «конца» — района («кончанское вече»), а жители одной улицы — на уличанские вече: на них решались прежде всего местные дела — например, не пора ли заново мостить улицу (в Новгороде деревянные мостовые меняли через каждые 20-25 лет).

Главным представителем исполнительной власти в Новгороде был посадник, всегда выбиравшийся из числа бояр. В XII в. новгородцы часто меняли князей, но и князья вместе со своими сторонниками смещали посадников, используя противоречия между боярскими кланами: посадников часто изгоняли, а иногда и убивали. Только в XIII в. республиканский строй утвердился окончательно: отныне посадник стал избираться на год из числа пяти пожизненных кончанских посадников, а взаимоотношения Новгорода с князьями были урегулированы в договорах.

Небоярское население Новгорода разделялось на десять сотен; во главе этого устройства («тысячи») стоял выборный тысяцкий, представлявший интересы непривилегированных граждан. В его ведении находились организация ополчения, сбор налогов, торговый суд.

С середины XII в. в Новгороде избирали (по жребию из числа нескольких претендентов — игуменов монастырей) кандидата в архиепископы, который затем направлялся к митрополиту для посвящения в сан. Новгородский архиепископ являлся хранителем государственной казны, во время конфликтов мирил враждовавшие стороны и нередко выполнял дипломатические поручения. Он же утверждал сделки с земельной собственностью. У каждого из должностных лиц был свой аппарат; каждый из них обладал, в рамках своих полномочий, судебной властью. Их судебные права определялись особой «Новгородской судной грамотой».

Князь был нужен новгородцам для защиты республики от покушений со стороны других князей и обеспечения свободы торговых путей в южнорусские земли: в случае политических конфликтов соседние князья перекрывали подвоз хлеба, и тогда цены на новгородском рынке вырастали в 5-10, а иногда и в 30 раз. В случае необходимости (но далеко не всегда) князь возглавлял объединенное войско новгородцев и своих дружинников.

Повседневной же функцией князя в Новгороде был суд; судил он вместе с посадником. За эту работу князь получал судебные пошлины и доход с определенной территории, но не становился ее владельцем. Отношения князей с Новгородом определялись типовым договором (первый из дошедших до нас относится к 1264 г.). Гарантией его соблюдения был запрет князю и его слугам приобретать в новгородских владениях земли. В случае неисполнения договора князю «указывали путь» из Новгорода.

Новгородскую «демократию» не стоит идеализировать: большинство населения города находилось в зависимости от боярских кланов, а крестьяне — «смерды» вообще не были представлены на вече. Они находилось в зависимости от землевладельцев-бояр и новгородских властей и обязаны были платить дани, «корма» и «проторы» — пошлины администрации, строить крепости на рубежах.

Тем не менее в республике была создана система «разделения властей»; население города участвовало (на уровне улиц и «концов») в деятельности местных органов самоуправления. Горожане были грамотными и умели отстаивать свои права: не так давно археологи обнаружили остатки «палат» суда вместе с массой берестяных грамот о судебных спорах.

Истоки новгородского социального устройства уходят в древность, когда родоплеменная верхушка славянских и угро-финских племен возглавила эту «федерацию» и впоследствии превратилась в замкнутую группу новгородского боярства. В отличие от других земель, где боярином становился княжеский советник или дружинник, новгородским боярином можно было только родиться: лишь представители 40-50 знатных родов (Онциферовичи, Мишиничи, Мирошкиничи и др.) носили это звание.

Каждому из этих родов принадлежали несколько городских усадеб (каждая площадью около 2000 м2), переходивших из поколения в поколение. На таких усадьбах боярские хоромы были окружены хозяйственными постройками и ремесленными мастерскими. Усадьбы каждого рода группировались в определенном «конце» Новгорода и держали под контролем несколько кварталов. Они составляли городскую опору боярских родов, являвшихся хозяевами в городе и на подвластных ему территориях.

В отличие от прочих земель, где дань собирали князь с дружиной, в Новгороде в X—XI вв. сборщиками дани стали бояре. Они использовали эти возможности для закабаления крестьян: древнейшие берестяные грамоты — это записи долгов горожан и крестьян — «смердов», хранившиеся на боярских усадьбах.

С XII в. бояре превращаются в землевладельцев, а через 200 лет 90 % новгородских земель стали боярскими вотчинами. Знаменитой боярыне Марфе Борецкой в XV в. принадлежало около 1200 дворов, т.е. примерно 6—7 тыс. крестьян. Не менее богатыми стали новгородские монастыри: Спасский Хутынский, Юрьев, Аркажский. Самым большим и самым богатым землевладельцем являлся «дом святой Софии» — архиепископская кафедра.

Кланы соперничали друг с другом, что в первые столетия существования республики давало возможность «черным людям» заявлять о своих интересах. Во время нередких восстаний они оказывали давление на боярскую верхушку. Победой закончилось восстание 1207 г. против посадника Дмитра Мирошкинича и его «администрации», вводившей новые тяжелые налоги. Но даже массовые выступления не приводили к изменениям в политическом строе: власть обычно переходила в руки другой боярской группировки. Возглавляемые боярами городские районы постоянно боролись друг с другом; широко использовалась демагогия, обвинявшая в бедах стоявших у власти «плохих» бояр с другого «конца».

К середине XIV в. боярство закрепило за собой должность тысяцкого. В 1354 г. посадник Онцифор Лукич провел реформу, по которой стали избираться шесть посадников, в начале XV в. их стало 18, а к концу своей самостоятельности Новгород имел 36 посадников; таким образом, каждый боярский клан имел своего представителя в этой властной структуре.

Вотчины в сотни квадратных километров с десятками деревень и промыслы концентрировали в руках бояр экспортные товары; из боярских владений поступали тонны воска, десятки тысяч бобровых, беличьих и других шкурок, мед, рыба и «рыбий зуб» (моржовые клыки). До конца XVI в. Новгород был для Руси «окном в Европу» и главным центром торговых связей с западными странами, куда отправлялись воск и меха на кораблях немецких купцов, представлявших объединение более 100 европейских городов — Ганзу. В XIV—XV вв. ганзейские города с их флотом были монополистами в торговле и перевозках на севере Европы: с востока везли зерно, воск и меха; в обмен на пушнину обратным потоком шли западноевропейские товары — серебро и золото, вино, сукна, драгоценности, изысканная утварь, соль, янтарь и цветные металлы. Отношения между Новгородом и ганзейским купечеством регулировались договорами, самый ранний из которых относится к концу XII в. В Новгороде иностранные купцы жили и хранили свои товары на Немецком дворе, который пользовался автономией.

Привезенное добро поступало на боярские усадьбы, где располагались мастерские ремесленников: бояре предоставляли им сырье и продовольствие; оттуда готовые товары расходились по всей Руси. Новгород можно сравнить с близкой по типу аристократически-купеческой республикой — Венецией. Но Венеция сумела стать одним из самых богатых государств средневековья и сохранить свою независимость вплоть до конца XVIII в. Она создала собственный торговый и военный флот, самую совершенную в Европе дипломатическую службу, сеть заморских торговых факторий, развернула собственное производство знаменитых венецианских стекла и зеркал. Новгородское же боярство создавало свои богатства за счет экспорта природных богатств и вполне этим удовлетворялось.

«Сырьевая» эксплуатация обширных лесных колоний приносила колоссальные доходы боярству, но тормозила развитие передовых для того времени отраслей. Новгородская торговля целиком зависела от более предприимчивых и технически оснащенных немецких купцов. Экспорт в Европу и импорт в Новгород шел на немецких судах, а создание собственного флота было затруднено отсутствием морских гаваней. Технический уровень новгородских мастеров был высоким, однако зависимость купцов и ремесленников (по раскопкам известно уже 150 таких «боярских» мастерских) не давала складываться профессиональным корпорациям горожан — цехам, развивавшимся в западноевропейских городах.

Раннее участие в управлении облегчило новгородским боярам подчинение свободных общинников, а связи вотчин с городскими усадьбами обеспечили контроль за экономикой и политическое господство. Боярство смогло подчинить своей воле все политические институты Новгорода. Но эта победа как раз и подрывала новгородскую самостоятельность. Еще в XIV в. «черному» люду было что защищать: сохранялось некоторое его влияние на «своих» бояр, а их зависимость от народной поддержки не позволяла усиливать налоговый гнет. Создание же олигархии в XV в. объединило враждовавшие кланы, но фактически ликвидировало вечевой строй, а вместе с ним и желание простых новгородцев защищать боярскую верхушку.

В 1456 и 1471 гг. новгородское ополчение было разгромлено московским войском: Новгород не смог создать не только флот, но и профессиональную армию — боярской олигархии она была не нужна и даже опасна. В самой республике наметился раскол: многие новгородцы не желали сражаться за боярскую власть: «И разделишася людие — инии хотяху за князя (Ивана III), а инии за короля за Литовского». Сами бояре не смогли выступить в борьбе с противником единым фронтом: одни стремились «заложиться» за короля польского и литовского Казимира, другие надеялись на сохранение своей власти и привилегий в обмен на признание московского великого князя Ивана III «государем». В итоге в январе 1478 г. Иван III упразднил Новгородскую республику и присоединил ее владения к Москве.

Волынь и Галицкая земля занимали пограничное положение, и характерной чертой их истории стало постоянное вмешательство соседних государств — Польши и Венгрии — в усобицы, ослаблявшие эти княжества. Причиной усобиц становились напряженные отношения галицких князей с боярами и горожанами. Князя Ярослава Осмомысла (1152—1187 гг.) арестовали его же бояре, изгнали вместе с жителями Галича незаконного сына князя. На рубеже XII—XIII вв. Роман Мстиславич (1199—1205 гг.) сумел объединить под своей властью галицкие и волынские земли; но после его гибели на галицкий стол стали претендовать представители других линий: черниговские Ольговичи, владимирские Юрьевичи, киевский князь Рюрик Ростиславич. За богатые галицкие земли сражались также венгерский король Андрей и польский князь Лешко. Приглашенные в Галич дети героя «Слова о полку Игореве» новгород-северского князя Игоря Святославича начали настоящую войну с боярством, были захвачены в плен и повешены. В ходе этой смуты в княжество неоднократно вторгались польские и венгерские войска. Там по очереди правили венгерские королевичи Коломан и Андрей, князь Мстислав Удалой, черниговские князья Михаил Всеволодович и Ростислав Михайлович, а в 1212 г. даже стал княжить местный боярин Владислав.

Молодого Даниила Романовича (1221—1263 гг.) бояре не раз вынуждали покидать княжество. Только к концу 30-х гг. XIII в. Даниил окончательно утвердился на княжении и даже временно подчинил Киев. После разгрома соперника — черниговского князя Ростислава Михайловича и венгерских войск в 1245 г. Даниил стал одним из самых сильных русских князей. Признав свою зависимость от монгольской империи, Даниил в то же время заключил союз с Венгрией и даже, в расчете на помощь против татар, в 1254 г. принял от римского папы королевский титул. В том же году он предпринял успешный поход в литовские земли и «Черную Русь» (часть современной Белоруссии), после чего заключил мир и союз с литовским князем Миндовгом, зятем которого стал сын Даниила Шварн. Другого сына Даниил женил на австрийской принцессе и пытался посадить его на трон австрийского герцогства. В 1250 г. он выдал свою дочь замуж за брата Александра Невского, великого князя Владимирского Андрея Ярославича и, по-видимому, заключил с ним союз против татар. Однако в 1259 г. под угрозой татарского похода Даниил вынужден был срыть все свои укрепления и признал себя данником Золотой Орды.

После смерти Даниила его дети на короткое время объединили в своих руках Галицко-Волын- скую землю и Литву, но это объединение оказалось непрочным. Лев Даниилович (1264—1301 гг.) сумел присоединить к своей державе Закарпатье и претендовал на польский трон. Но при его преемниках положение княжества в окружении Орды и крепнувших соседей — Литвы и Польши — стало ухудшаться. Правнуки Даниила Романовича Лев и Андрей Юрьевичи одновременно умерли или погибли в 1323 г. (возможно, в результате происков Орды), и в середине XIV в. галицко-волынские земли потеряли самостоятельность — были захвачены Польшей и Великим княжеством Литовским.