Занимательная зоология - Сабунаев В.Б. 1976

Живые звенья одной цепи

Не кричи, волки!

Ф. Моуэт

Поскольку эпиграфом к данной главе взято название книги Ф. Моуэта «Не кричи, волки!», то прежде всего поговорим о волках.

В Древней Руси волка считали самым алчным, жадным, не щадящим ничего живого зверем. Это нашло отражение в многочисленных поговорках, баснях, сказках многих стран. Вспомните хотя бы Красную Шапочку и ее бабушку. Такая точка зрения сохранялась до самого последнего времени. Волков били на облавах, травили стрихнином, стреляли с самолетов и вертолетов.

Какова же в самом деле роль волка в природе и жизни человека? Правы ли были те ученые, которые «кричали», что волк для мирных животных — это враг номер один?

В 1947 году на Аляске для защиты диких северных оленей-карибу была начата борьба с волками. В одном из заповедников волков полностью уничтожили. В то время в нем было около 4000 оленей. Десять лет спустя в заповеднике их насчитывалось уже более 40 000. Но вскоре поголовье оленей стало катастрофически падать. Карибу стало не хватать корма — лишайников, а больные олени, которых раньше уничтожали волки, оставались жить, и у них рождалось слабое, нестойкое к болезням потомство.

Известный американский натуралист, автор книги «Тропою карибу» Л. Крайслер, прожившая много месяцев среди волков и оленей, пишет: «Олень-жертва — это олень, который не может быстро бежать, а бежать он не может либо по причине копытной болезни, либо оттого, что его легкие поражены ленточным червем, либо оттого, что его ноздри забиты личинками носового овода. И если больной олень погибает, это не урон для стада, а для самого животного избавление от мук».

Это в конце концов поняли охотоведы, и сейчас волк на Аляске находится под защитой закона. В скандинавских странах и у нас на Таймыре, там, где сохранились стада диких северных оленей, отстрел волков также запрещен.

Волк полезен и тем, что в летнее время уничтожает множество вредных грызунов.

Конечно, там, где пасутся большие стада домашних животных, волк нетерпим. Ворвавшись в стадо овец или домашних оленей, семья волков режет до десятка и более животных, хотя для пропитания им было бы достаточно и одного оленя. По-видимому, иное отношение волков к домашним животным объясняется легкостью их добывания. И возможно, убитых лишних животных волки хотят сохранить про запас на «черный день».

В заповедниках и заказниках численность волков должна строго регулироваться; здесь больные, неполноценные олени, косули и другие копытные отстреливаются егерями, и волк уже не выполняет роли санитара.

Общеизвестен подобный пример из жизни птиц. В Норвегии задумали увеличить количество ценных промысловых птиц — белых куропаток. Для этого в районе гнездования куропаток уничтожили почти всех нападающих на них хищных птиц. В первые годы поголовье резко увеличилось, но затем промысел стал падать, и вскоре куропатки почти исчезли. Выяснилось, что хищные птицы поедали больных, слабых куропаток, а это препятствовало распространению среди них заразных болезней. Пришлось пернатых хищников взять под охрану.

Часто преувеличивают вред, приносимый хищными рыбами. Например, раньше полагали, что щуке для того, чтобы прибавить в весе на один килограмм, нужно проглотить больше двадцати килограммов рыбы. Это неверно. Установлено, что ей для увеличения веса на один килограмм достаточно съесть три — максимум четыре — килограмма рыбы. Да и ловят-то хищники, главным образом, больную или слабую рыбешку, а это способствует росту здорового поколения. Рыбоводы учитывают пользу хищных рыб и запускают щук в пруды, где разводят карпов. Там, где есть щуки, карпы растут быстрее, чем в прудах без хищников. Конечно, количество щук должно быть ограничено, иначе они уничтожат и всех здоровых карпов.

Следующий пример подтверждает, что хищники ловят, главным образом, больных и слабых животных. В Забайкалье среди остатков 178 пойманных степными орлами и канюками сурков на трех обнаружена культура чумного микроба; а из 21929 зверьков, добытых капканами в том же самом месте, не обнаружено ни одного зараженного чумой животного.

Почти так же обстояло дело в живой цепи леопард — павиан. Сейчас во многих районах Африки леопардов почти полностью уничтожили. А затем выяснилось, что они играли большую роль в поддержании равновесия в природе. Леопарды убивали ежегодно десятки тысяч павианов. Эти обезьяны так размножились и осмелели, что на плантациях и в огородах с ними не стало никакого сладу. Павианы стали нападать на новорожденных антилоп и домашних коз. Известны даже случаи нападения павианов на женщин и детей. Поэтому леопард в Африке сейчас охраняется.

Важным звеном в животном мире океанов являются планктоноядные киты. Они потребляют колоссальное количество мельчайших животных и растительных организмов. Остальные животные поедают лишь незначительную часть планктона. Если китов не станет, а дело идет к этому, то неиспользованный планктон будет отмирать, опускаться на дно и там разлагаться. При гниении расходуется кислород и выделяются вредные газы. В конце концов, как считают некоторые ученые, это может привести к полному исчезновению жизни в океанах.

Известны и более длинные экологические цепи. Аллигатора долгое время считали вредным животным и уничтожали при всяком удобном случае, тем более, что их кожа шла на изготовление дамских сумочек, портфелей, чемоданов и ценилась очень дорого. Экологическая роль этих крокодилов была установлена недавно, когда они были почти полностью истреблены.

Домом аллигаторов являются обширные и глубокие водоемы, которые вырывают эти гигантские пресмыкающиеся. Во время засух в них находят пищу и воду самые различные животные. В водоемах, удобренных выделениями аллигаторов, отлично развивается различная водная растительность, находят убежище рыбы и земноводные. Обычно в середине водоема самка аллигатора устраивает из ила и веток холмик, на котором откладывает яйца. И если холмик из года в год сооружается на одном месте, образуется островок, на нем появляются деревья, которые не могут расти на окружающей пруды болотистой почве. На деревьях строят гнезда цапли и другие птицы. Они находятся здесь в безопасности, так как присутствие аллигаторов отпугивает хищников. Охраняя свои гнезда, крокодилы охраняют также яйца черепах и змей, которые эти земноводные откладывают на тех же холмиках-островках. Плавая среди водных растений, аллигаторы очищают поверхность прудов, предохраняя их от зарастания. Кроме того, они уничтожают хищных рыб, питающихся промысловыми.

Сложные экологические цепи возникают в процессе развития некоторых видов паразитов.

Ремнец является ленточным червем, паразитирующим в кишечнике рыбоядных птиц. В своем развитии этот паразит должен переменить двух промежуточных хозяев. Первым является веслоногий рачок-циклоп, которого можно встретить в любом пресноводном водоеме. Рачок проглатывает яйца ремнеца, попадающие в воду, и в его теле проходит первая стадия развития паразита.

Рыбы, питающиеся планктоном (уклейка, плотва, синец), заражаются ремнецом. Ослабленная рыба становится легкой добычей рыбоядных птиц, и цикл замыкается — ремнец попадает в кишечник окончательного хозяина.

Иногда появление новых видов животных там, где их раньше не было, может в корне изменить экологические связи.

Бобры, переселенные в новый водоем — ручей или речку, как правило, сразу же принимаются за гидростроительство, и в пруду выше плотины возникает совершенно новая фауна. Появляется множество моллюсков, водных насекомых и их личинок. А это привлекает в бобровые пруды выхухолей и водоплавающих птиц. Утки приносят сюда на лапках икру карасей, которые находят здесь благоприятные условия для жизни.

К поваленным бобрами деревьям приходят кормиться зайцы, копытные животные, мышевидные грызуны, обгладывающие кору со стволов и ветвей. Из пней срезанных бобрами берез весной вытекает сок — любимая пища многих бабочек и муравьев, а за ними прилетают различные насекомоядные птицы.

Иногда человек, сам того не подозревая, в корне нарушает экологические связи, что подчас приводит к пагубным последствиям.

В середине прошлого столетия в Австралию привезли несколько кроликов. Вначале кроликов взяли под защиту, но вскоре стали платить премии за каждого убитого зверька. Они оказались исключительно плодовитыми. За год крольчиха приносит более двадцати пяти крольчат, а в следующем году семейство может вырасти до трехсот пятидесяти зверьков. Естественных врагов у кроликов в Австралии оказалось мало, и они расплодились.

Чтобы ограничить распространение кроликов, стали строить проволочные изгороди. Они тянулись через всю страну, их длина достигала 3,5 тысячи километров, но это мало помогло. Кролики подкапывались под изгороди и быстро распространялись по всему континенту. Тогда завезли лисиц, стали использовать ядохимикаты, авиацию, но все напрасно — кролики продолжали размножаться.

В тридцатых годах в лабораторных условиях развели комаров, зараженных вирусом, который вызывал у кроликов смертельные заболевания. Так было уничтожено около 90 процентов длинноухих вредителей. Но у оставшихся кроликов и у их потомства появился иммунитет к вирусу. И армия длинноухих опять стала расти.

Ученые вновь начали искать другие методы борьбы. В Австралию пытались завезти блох, зараженных новым вирусом, но они не перенесли морского путешествия и погибли.

Сейчас предложен новый метод. Кролики живут обособленными колониями, занимающими определенную территорию. Вожак каждого стада метит свою территорию пахучим веществом, находящимся у него на подбородке. Предполагают синтезировать такое вещество и наносить его на почву, это может нарушить экологические связи внутри кроличьих стад. Но насколько эффективным окажется такой путь, неясно. А пока кролики продолжают рыть норы, что способствует эрозии почвы, уничтожают леса, обгладывая кору деревьев, и ежегодно съедают столько травы, что ее хватило бы для прокормления 25 миллионов овец.

Очень интересная история произошла на острове Ямайка. Эта история имеет две версии.

По одной — она началась с крыс. Они уничтожали целые плантации сахарного тростника. Тогда ямайцы решили завезти из Индии мангуст. Условия жизни для этих зверьков оказались на Ямайке подходящими, и они быстро размножились. Вскоре мангусты покончили с крысами. За несколько первых лет урожаи тростника резко возросли, а затем опять стали падать. Оказалось, что на этот раз повинны хрущи — их личинки поедали корни тростника, и он засыхал. Откуда же взялось такое количество майских жуков? А вот откуда. Когда расплодившиеся мангусты уничтожили всех крыс, они принялись за ящериц, которые питались личинками жуков.

Долго думали ямайцы, как быть дальше, и наконец привезли из Южной Америки огромных жаб. Этим амфибиям личинки пришлись по вкусу, и плантации сахарного тростника были временно спасены. Но «нет добра без худа». Жабы стали нападать на пчел, и надо было искать способ, как их спасти от прожорливых амфибий. Способ нашелся — ульи стали подвешивать.

На этом история не кончилась. Когда не стало ни крыс, ни ящериц, мангусты стали охотиться на жаб. А когда жаб стало меньше, вновь появились жуки…

По другой версии, на Ямайку для борьбы с беглыми рабами, которые убегали с плантации и прятались в лесах, завезли ядовитых змей. Вскоре змей стало так много, что было опасно выходить из дома. Одновременно на острове развелось множество крыс — опасных вредителей сахарного тростника. Тогда на Ямайку привезли гигантских жаб, полагая, что они справятся и со змеями и с крысами. Но жабы не оправдали надежд. Тут-то и пришла мысль обратиться за помощью к мангустам. Через несколько лет они уничтожили почти всех крыс и много змей. Когда пищи стало не хватать, индийские новоселы взялись за поросят, ягнят, кошек, уток, и плантаторы стали жалеть, что связались с мангустами.

Ответить на вопрос, какая из этих двух версий ближе к истине, трудно. Но так или иначе, вводя новые звенья в сложившиеся экологические цепи, человек должен досконально изучить биологию обитающих в данной местности животных и знать, чего можно ждать от новоселов.

Примеров тому, что необдуманная акклиматизация может нанести большой вред животному миру, очень много.

В сороковых годах какой-то предприимчивый председатель колхоза решил завезти амурского сома в бассейн Енисея. Он доставил рыб в бочках из реки Онона и выпустил в один из притоков Селенги. И эта малоценная и исключительно прожорливая рыба распространилась по всей Селенге и перебралась в Байкал, внося опустошение в ряды местных ценных промысловых рыб.

В Балхаш был переселен судак. Он быстро прижился, и вскоре подледной ловлей судака на блесну стали заниматься все окрестные горожане, ранее никогда не бравшие в руки удочку. Но постепенно он уничтожил почти всех рыб, обитавших в Балхаше, в том числе и балхашского окуня, больше нигде не встречающегося. Опустошив кормовую базу, судак перестал расти и впал в угнетенное состояние.

В Аральском море погибла ценная промысловая рыба шип из-за паразита — жаберного сосальщика, завезенного туда с севрюгой.

Енотовидная собака, завезенная с Дальнего Востока в европейскую часть Советского Союза, оказалась большим любителем яиц и резко изменила численность птиц, в том числе и промысловых.

Страшным вредителем оказался привезенный в Новую Зеландию австралийский опоссум кускус. Он почти полностью объедает листву с некоторых деревьев и стал настоящим врагом электриков. Им приходится обивать железом столбы электропередач, так как эти сумчатые зверьки, взбираясь на столбы, часто вызывают короткие замыкания.

Козы, свиньи, завезенные на некоторые острова, в корне изменили природу этих мест. Козы не довольствовались только подножным кормом, а залезали на деревья, объедали листья, ломали сучья, и цветущие ранее районы превратились в бесплодные пустыни.

В течение многих лет морская минога заходила в озеро Онтарио и нерестилась во впадающих в него реках. Дальше в Великие озера минога не могла попасть, ей мешал Ниагарский водопад. В 1829 году был построен судоходный канал в озеро Эри. Минога не сразу нашла новый путь, и только через сто лет ее обнаружили в этом озере.

Дальнейшее расселение (как пишет профессор Оксфордского университета Ч. Элтон) происходило почти со скоростью взрыва. В 1930 году миноги достигли реки Сент-Клер, а в 1937 году перешли через нее в озера Гурон и Мичиган и стали проходить для икрометания через эти озера. В 1946 году они достигли озера Верхнее. Все это время они уничтожали гольца, имеющего огромное хозяйственное значение. Морская минога — это одновременно подвижный хищник и паразит. В течение десяти лет после того, как начали ощущаться последствия вторжения миноги, ежегодный улов гольца в водах озер Гурон и Мичиган упал с 3900 до 12 тонн.

С каждым годом все труднее становится речным «путешественникам». На реках вырастают электростанции. А где гидростанция, там и плотина. Поднимать рыбу «наверх» ихтиологи научились, но это еще полдела. Выше больших плотин образуются огромные озера-моря. Все здесь незнакомо рыбе. Увеличилась глубина, почти исчезло течение, затянулись илом галечные и песчаные отмели. В новых условиях нет привычных ориентиров, и рыбам уже не удается попасть к родным местам. Ученые сейчас делают главную ставку на искусственное рыборазведение. Это сохранило жизнь рыбам-«путешественникам». Ихтиологи считают, что вскоре они справятся с этой задачей, и поголовье осетровых и лососевых рыб не только достигнет прежнего уровня, но и резко возрастет.

На новые квартиры животные иногда могут попадать «зайцами», пробравшись без билета на поезд, пароход или самолет.

Вот что пишет по этому поводу Ч. Эльтон:

«В том, как легко можно завезти в страну чужеземное насекомое, я убедился, когда перед самой войной привез домой в Англию несколько крупных желудей из Америки. Я хотел просто держать их на письменном столе в качестве сувенира. Однако через несколько дней я увидел, что из этих желудей вылезли личинки хруща, конечно, я сейчас же бросил все желуди и личинок в кипящую воду, и с ними было покончено».

И далее:

«Приятель одного моего друга, только что вернувшийся из Египта, был порядком удивлен, когда из пуговицы его рубашки начали вылупляться мелкие жучки. Оказалось, что пуговицы были сделаны из скорлупы плодов одной пальмы, и личинки продолжали жить в материале, по-видимому пройдя невредимыми через все технологические процессы».

Но далеко не всегда безбилетных пассажиров ловят с поличным, а они могут в корне нарушить установившиеся в природе взаимоотношения.

В 1912 году в реке Везер, впадающей в Северное море, обнаружили китайского мохнатого краба. Он весит около 60 граммов, клешни у него мохнатые, словно на них надеты меховые рукавицы. Родина краба — реки Северного Китая, а размножается он в осолоненных устьях рек. Как эти крабы попали с Востока на Запад, в точности неизвестно. Предполагают, что их личинки случайно забрались в водяные цистерны какого-нибудь парохода. За последние 50 лет крабы заселили все реки Балтики до Сены, в Эльбу они поднялись до самой Праги. Мохноногие переселенцы оказались опасными вредителями: они рвут сети и портят в них рыбу, разрушают дамбы, устраивая свои норы. Рациональный метод борьбы с этими вредителями пока не найден.

В 1947 году в Черном море появился новосел — хищный тихоокеанский моллюск рапана. Вначале его нашли в Новороссийской бухте, а теперь их собирают туристы в качестве сувениров по всему побережью Кавказа и Крыма. Очевидно, этот моллюск тоже прибыл на пароходе, проделав путь около 9 000 километров. Хищнику пришлось по вкусу Черное море, он сильно размножился и почти полностью уничтожил устричную банку в Гудаутах.

В XVIII веке в Европу из Америки была завезена кровяная тля. Этот вредитель плодовых деревьев в 1962 году появился и на южных берегах Крыма. Опрыскивание зараженных деревьев ядохимикатами не помогло. У себя на родине в США его уничтожает насекомое — один из наездников афилинус. Заметив тлю, наездник поворачивается к ней задом и длинным яйцекладом вкладывает в ее тело яички. Через 2—3 дня из яиц выходят личинки наездника. Они живут в теле жертвы около десяти дней и затем окукливаются, а еще через 8-10 дней из шкурки тли вылетают крылатые афилинусы.

Этого наездника завезли в Закавказье и Крым, он размножился за лето в девяти поколениях, и весь зараженный кровяной тлей участок был почти полностью очищен от этого вредителя.

В XIX веке в Сухуми привезли партию австралийских акаций-мимоз, букеты которых появляются ранней весной на улицах наших городов.

В 1927 году энтомологи заметили на ветвях мимозы какие-то белые комочки. Оказалось, что это червецы ицерии — опасный вредитель цитрусовых деревьев, прибывший из Австралии вместе с мимозой. Были приняты срочные меры — зараженные деревья спилили и сожгли. Однако червецы сохранились в отдельных рощах. Тогда из Египта привезли жучков новиусов. Их доставили в Ленинград, размножили и отправили на Кавказ. Самки жучков, найдя колонии ицерии, стали откладывать в них яйца. Выведенные личинки новиусов поедали и червецов и их яйца. Но опасных вредителей сразу не удалось уничтожить. У них нашлись неожиданные защитники! Как известно, муравьи любят сладкие выделения многих тлей и червецов, и вот на Кавказе нашелся один вид муравьев, которым полюбились ицерии. Они нападали на новиусов, а затем стали воздвигать вокруг колоний червецов стены и крышу. «Двери» в здание были так малы, что жучки не могли проникнуть внутрь. Поэтому, чтобы новиусы могли довести до конца свою полезную работу, пришлось объявить войну муравьям.

Появление жучка ломехуза в муравейнике нарушает все связи в этой дружной семье. Жучки поедают муравьев и откладывают свои яйца в муравьиные куколки. Личинки жука очень прожорливы и поедают «муравьиные яйца», но хозяева их терпят, так как ломехуза поднимает задние лапки и подставляет влажные волоски, которые муравьи с жадностью облизывают. Жидкость на волосках содержит наркотик, и, привыкая, муравьи обрекают на гибель и себя и свой муравейник. Они забывают о работе, и для них теперь не существует ничего, кроме влажных волосков. Вскоре большинство муравьев уже не в состоянии передвигаться даже внутри муравейника; из плохо накормленных личинок выходят муравьи-уроды, и все население муравейника постепенно вымирает. А жучок, сделавший свое «черное» дело, перебирается в соседний муравейник.

Говоря об экологических связях, нельзя не сказать о растениях, которые не могут жить без животных.

Еще Чарльз Дарвин говорил, что, чем больше любителей кошек, тем больше семян даст красный клевер. Какая же связь между кошками и клевером? А вот какая: пчелы любят мед из цветков клевера, но их хоботок мал и не достает до дна трубочек, где находится нектар. Поэтому пчелы (кроме отдельных, выведенных в последнее время видов) не посещают поля красного клевера. У шмелей хоботок очень длинный, и они легко берут взяток с клевера. Полевые мыши плохие соседи для шмелей; они разоряют их гнезда, съедают мед и личинок. А где много кошек, там мало мышей, и шмелиные гнезда остаются целыми. Значит, большинство цветков будет опылено.

На Галапагосских островах растет большой многолетний томат. Как показали опыты, естественным путем прорастает меньше одного процента семян. Но если спелые помидоры поедаются гигантскими черепахами и их семена проходят через пищеварительный тракт черепахи, то прорастает более 80 процентов семян.

В Южной Родезии растет большое красивое дерево, которое называют замбезийским миндалем. Семена этих растений прорастают очень редко, но после того, как семена побывают в желудке слонов, они прорастают почти все.

Многие тропические растения, как мы знаем, опыляются днем колибри, а по ночам летучими мышами.

Без них эти растения не дадут потомства.

На некоторых островах Тихого океана растет лиана, которую называют крысиным деревом. Цветы у нее не могут самоопыляться. Местным крысам пришлись по вкусу прицветники этих цветов. Поедая их, они пачкают усы пыльцой, которая таким образом попадает с одного цветка на другой.

«По мере того, как мы постигаем всю сложность организации сообщества, становится все более ясно, что нельзя делить животных на полезных и вредных, на друзей и врагов, — говорит известный эколог П. Фарб. — Превосходной иллюстрацией этому служат многие леса востока Северной Америки. Приняв за аксиому, что деревья человеку полезны, мы с необходимостью заключаем, что цекропия — бабочка, гусеницы которой питаются листвой деревьев, — вид безусловно вредный. А раз так, то логично считать полезными любые виды, питающиеся цекропией. Изучение цекропии показало, что среди питающихся ею видов есть, в частности, шесть видов насекомых и два вида мышей. Мыши же иногда сильно портят молодые побеги деревьев и в то же время уничтожают вредителей этих деревьев цекропию. Так в какую же графу их надлежит занести — во вредные виды или в полезные?

Что касается шести видов насекомых, нападающих на гусениц цекропии, то, казалось бы, их можно считать полезными. Но у двух из этих видов есть свои, вторичные паразиты, которых, по той же логике, следует отнести к вредным видам. Однако паразитизм явление сложное: те же самые вредные вторичные паразиты могут одновременно паразитировать и на других видах, вредных с точки зрения человека. Таким образом, паразиты, «вредные« в одних условиях, могут быть «полезными« в других. При еще более углубленном исследовании всей системы взаимоотношений выясняется, что и у этих «вредно-полезных« паразитов есть свои, третичные паразиты, относительно которых уж совершенно невозможно сказать, полезны они или вредны.

Короче говоря, сообщество представляет собой механизм, включающий в себя столько сцепленных друг с другом шестеренок, что совершенно бессмысленно считать какие-то из этих шестеренок вредными или, наоборот, полезными. И тем не менее человек руководствуется именно такими оценками и опрыскивает ядохимикатами поля и парки, поощряет истребление хищных млекопитающих и птиц, пытается управлять охотничьими угодьями так, чтобы они давали как можно больше дичи.

Поступая таким образом, человек причиняет вред самому себе, поскольку сообщество — устройство весьма сложное и тонкое, и воздействовать на него столь грубыми средствами — это все равно, что пытаться наладить телевизор, колотя по нему гаечным ключом и рискуя тем самым привести его в полную негодность».

Высказывания П. Фарба очень интересны и в основном правильны. Действительно, многие экологические связи в животном мире не изучены и с трудом поддаются изучению.

Однако разумное вмешательство человека в природу не только полезно, но и необходимо. Выше рассказывалось, как были спасены почти исчезнувшие на земном шаре зубры, бизоны, сайгаки, куланы и множество других животных. Разумным оказалось переселение ряда рыб, птиц и зверей на новые квартиры.

Большое значение, как мы видим, имеет искусственное рыборазведение, но здесь иногда допускают большие ошибки. Вот один пример: на Невском рыбоводном заводе выращивают из икры лососей-мальков и выпускают их в Неву. Размеры молодых лососиков не превышают, как правило, 10—12 сантиметров. В реке они собираются в нескольких, совершенно определенных местах, и как раз там, где держится много хищных рыб — щуки, окуня, голавля. Лососики вполне по зубам этим хищникам, и в их желудках погибает половина, если не больше мальков, выращенных с таким трудом. Нельзя ли «вмешаться в природу» и спасти лососят? Безусловно можно. Стоит лишь в двух-трех местах, общей площадью не более нескольких гектаров, организовать отлов хищников спиннингом и даже — простой удочкой с насадкой, которую лососята не берут, а хищники схватывают охотно. Или же поставить сетные заграждения с такими размерами ячеек, через которые хищные рыбы пройти не смогут, а мальки, когда придет время, могут спокойно уплыть в Балтийское море.

Другой пример.

Распахивая целинные земли, человек в корне изменяет растительный и вместе с ним и животный мир степи. При этом гибнут не только вредные, но и полезные животные. Значит ли, что мы, вместо полыни и ковыля, не должны сеять пшеницу? Конечно, нет. Миллионы центнеров пшеницы для нас дороже, чем сохранение в нетронутом виде животного мира степей. А для редких и полезных животных должны быть созданы заказники и заповедники, как и поступают у нас в стране.